Тупичок Sестер Watchoffsky или просто TSW

хммм... вижу, костика (т.е. Джона Константина) здесь любят. Тогда тож поделюсь своим творением (а для кого-то и не впервой). Тока писала я его давно, эдак лет пять (наверное) назад.

Она - ведьма. У них там долгая история с Костиком была, типа, мол, если не ошибаюсь, ему все демоны косточки переломали, вот он у нее и отлеживался (последние строчки взяты из чужого фика, просто все написано было под впечатлением неплохого автора).
Он - Константин.
Еще кошка есть. Рыжая в полосочку.

Ведьма. Сон.

Аккуратно отточенные ноготки стучали по клавиатуре. Беспорядочные локоны горящими языками пламени падали на лицо, тщетно пытаясь спрятать веснушки, маленькие яблочки, весело улыбающиеся солнцу.
Она вздохнула и откинулась на спинку деревянного кресла. Ее рассказ подошел к концу. Все случилось именно так, как и должно было случиться: главный герой обрел-таки покой рядом с прекрасной особой женского пола, слегка смахивавшей на самого автора; все злодеи и забияки были наказаны и сосланы туда, откуда они и были родом.

Копировать.
Вставить.
Сохранить.

Она встала. Непринужденным жестом захлопнула книжку ноутбука.
- Поработали – можно и поспать... помечтать…
Она подошла к шкафу и вынула оттуда 4 черные свечки, расположила их кругом вокруг маленького отполированного стола со сломанной ножкой. На стол же она поставила хрустальную чашку с корицей.
В противоположенном углу комнаты раздалось мурлыканье. Совенок, короткошерстая важная киса, плавно махала хвостом справа налево, злилась, предчувствовала его приход, яростно протестовала.

Но кто станет слушать кошку?
Только ведьма.

Свечи уже давно горели, разнося по комнате приятный запах малинового меда.
- Будь к нему снисходительна, Совенок.
Большие каменные часы, проснувшись, как Спящая Красавица, от пряного запаха жизни, стали сурово, чуть злостно и сердито, отбивать двенадцать.
Раздался резкий, точечный писк, и входная дверь тяжело скрипнула, впуская званого и желанного гостя в квартиру.

Она точно знала,
кто это был.

Он приходил всегда в одно и то же время, покрытый пылью и сажей, порой злой и молчаливый. Иногда приносил трофей: голову демона или хвостик полукровки.
Она вышла в прихожую, слегка облокотилась на стену. Наблюдая. Он отдал ей почтительно-издевательский поклон, небольшое «привет». Сбросил с плеч мокрой насквозь пальто и положил на низенькую белую табуреточку огромную спортивную сумку с вылезающим оттуда золотым наконечником какой-то непонятной золотой конструкции.

Она наблюдала за ним, стояла.
Не двигаясь, внутренне улыбалась, восхищаясь его грацией и спокойствием.

Он и вправду был красив.
Длинная тонкая шея.
Темные неласковые глаза,
бархатные пальцы, все ободранные и слегка дрожащие.

Маленькие капельки пота восседали на его подбородке и шеи. Из губы почти незаметно текла прозрачная струйка крови.

Он прошел на кухню. Она проследовала за ним. На столе уже стояла тарелка с горячим, кровавым золотоватым куском мыса. Рядом была большая темно-синяя чашка с супом. Вкусный теплый манящий аромат наполнял вся кухню. Он сел за стол и принялся быстро проглатывать кусок за куском, ложку за ложку. Не скрывая аппетита.
Совенок, почувствовав его присутствие, прибежала на кухню защищать свою хозяйку.

Замерла у двери, фыркнула и оскалилась.
Запрыгнула на стол.

Он поморщился и сбросил кошку со стола. Но Совенок не сдавалась, залезла ему на колени, раздирая то, что осталось от его еще сегодня новых штанов. Черных, бархатных, переливающихся.
- Убери свою… кошку
Он свирепым жестом схватил Совенка за хвост и швырнул к стене. Она яростно посмотрела на него, заставляя чуть откинуться назад и слегка зажмуриться. Взяла Совенка на руки и вынесла на балкон, улыбнулась и что-то прошептала.
Встал, положил пустую тарелку и чашку в раковину. Пустил воду. Она подошла к нему, слегка дотронулась до плеча и села напротив.
- Чего нового?
Ее голос, звонкий, полный, чуть радостный разрезал тишину на тысячу маленьких кусков, которые ветер тут же схватил и унес.

Потом вернулся,
забыл чего-то,
со всей яростью она нее.
Заставляя легкое одеяние сползти с плеча.
Его глаза вспыхнули. Страстью. Загорелись бушующим уничтожающим огнем. И потухли.
Она спокойно поправила одежду.
- Как всегда.
Тишина.
- Что ты мне принес?
Он, не в силах сдержать себя, улыбнулся. Лишь краем неразбитой губы. Будто все время и ждал этого вопроса.
- Ничего особенного.

Рука полезла в карман белоснежной грязной рубашки. Он вынул оттуда и положил на стол небольшую кроваво-синюю коробочку. Открыл. И вынул оттуда бриллиант, с ноготь размером, блестящий и светящийся всеми цветами и ада, и рая.
Открыто улыбнулся и положил бриллиант в ее раскрытую ладонь.
- Нет. Ничего не говори. Я не переношу…. Сантименты.
Он слегка наклонил голову на бок. Не смотрел на нее. На ее глаза. Они метали искры, терялись в догадках и не находили ответ на ненужные вопросы.
- Зачем?
Тишина.
- Это просто подарок.
Она усмехнулась, вяло.

Может,
закричать хотела?
Заплакать?
Подойти к нему?
Обнять?
Потеряться в ласках?

- Я…
- Молчи.
- Я могу сказать «спасибо»?
Он опустил свой взгляд, Оскалил белоснежные зубы. Вынул из кармана еще одну коробочку, поменьше, черную.
- Это твоему… твоей… Совенку… И не говори, что я не люблю кошек.
Она потянулась за коробочкой, невольным жестом дотронулась до его кончиков пальцев. Он дрогнул и чуть отклонился назад.
- Извини.
Тишина.
- Красивые алмазы. У меня как раз тут сердце демона протухло – будет, куда положить, что б не воняло. И не мешало.
Его глаза замерли. Лицо слегка помутнело, одело маску безразличия и издевки.
- Говорят, только я всего лишь всегда думаю о работе.
- Ты – экзорцист. Я – всего лишь ведьма.
Ее слова, будто беленькие тучки, взмыли к потолку, просочились через старые дырявые обои, вырвались на улицу… разносились по сотням кварталов… задевая и человека, и каждого.

Экзорцист… экзорцист… экзорцист… экзорцист… экзорцист…

Прячьтесь,
твари,
куда успеете!
Смерть вам,
и здесь,
небом послана,
и там, в аду,
дьяволом подарена…

- А я кой-что написала.
Детский, тонкий голос заставил его проснуться от томных размышлений, забыть, хоть на секунду, страх и печаль.
- Давай покажу тебе. Прочитаешь?
Она молниеносно встала, подскочила, и быстрым шагом прошла в свою комнату. Через минуту на столе перед ним уже лежали несколько чуть смятых бумажек..
- Ну?
Он нехотя подвинул к себе эти бумажки, лениво пробежал по первой и начал читать. Медленно пробегать одну строчку за другой.
Часы, непрерывно тикающие. Теперь замерли, в ожидании, стараясь заглянуть за плечу гостю так любимому. Интересно им, стовековым!
Он вздохнул. Поднял на нее глаза.
- Ну?
- Не правдоподобно. Слишком красиво. Так не бывает.
- А, по-моему, так должно быть.
Опять детский голос.
- Не в моей жизни.
Молчание, прятавшееся до сих пор под столом, наверное, в страхе перед сильными людьми, наконец-то решилось вылезти, покрасоваться, показать свою, недавнюю когда-то, мощь. Поработить их.
Часы снова тикали. Они снова молчали.

Он думал,
о своих словах, об их смысле,
о жизни своей,
и чужой.
Она просто отдыхала,
наблюдала его,
греясь в тепле души.

- У меня уже есть все. То, что необходимо.
Мелкий разноцветный румянец пробежал по ее щекам, оставляя розовые пятнышки. А злой правдивый вредный здравый смысл говорил, что комплементы и подарки – всего лишь откуп от обязательств...
Зазвонил телефон. Протяжно, гнусно, вибрируя в его кармане. Он взял трубку. Прослушал пару слов. Помрачнел.
- Мне пора.
Но он не двигался.
- Так почему ты не идешь?
Вставая, проваливаясь в пространства, гуляя в сомнениях, решая, он прошел к двери. И остановился.
Ждал.
Оплаты.
Сладостного поцелуя.
Иль просто признания в ее глазах.
И получил.
Поцелуй.
Горячий.
Обжигающий.
Сгоревшие объятья.
И пепел в душе.
- Я еще вернусь.
И он ушел.
А она села не пол, плитка холодная, позвала к себе Совенка.
- Приворотное зелье. Работает без промедления.
И, все-таки, я его люблю.